Фото из архива редакции Юлия Войшнис, старший следователь третьего следственного отделения Гродненского межрайонного отдела Следственного комитета Республики Беларусь, колеся по Гродненскому району, успела побеседовать с десятками бабушек и дедушек, собрать сотни страниц важной информации, побывать с очевидцами на местах захоронения жертв Великой Отечественной войны. Чтобы услышать живые истории от свидетелей тех страшных событий, в очередную поездку мы отправились вместе с Юлией.
Первая наша остановка – деревня Селивановцы. Небольшой деревянный дом, где живет Валерия Новицкая с мужем Иваном. Валерия Болеславовна, едва завидев фотокамеру, категорически отказывается от диалога. Но спустя несколько минут бабушка проникается доверием к нам и вспоминает:
– Когда началась война, мне было шесть лет. Немцы пришли к нам в деревню. Ох, мы боялись! Они обосновались в доме, где сейчас ксендз живет, было их 40 человек. Страшно было лишний раз пройти через деревню, мимо того дома. Потому что если не поздороваешься с немцем, то сразу тебя укладывали на землю подбородком на доску и били по спине нагайками, – вспоминает бабушка.
Фашисты активно забирали людей себе на работу в Германию, как тогда говорилось, в «парабки». Брату Валерии Болеславовны Иосифу было 18 лет, когда его угнали на принудительные работы. Вся семья плакала, переживала, но, слава богу, парень спустя годы вернулся домой. Однако путь на родину был непростым.
– Сперва его забрали в Кёнигсберг, там он трудился у пожилой пары немцев, так как их сын был в армии, – рассказывает собеседница. – Так Иосиф стал «парабкам». Со временем выучил немецкий и делал всю работу по дому, что говорил ему старый немец. Когда началось наступление Красной Армии, им всем из Кёнигсберга пришлось бежать. Удирали немцы и слуг своих с собой, конечно, брали. Вывозили всех на телегах. Брат сидел рядом с еще одним парнем. Вот они вдвоем и решили убежать. Шла целая вереница телег в сопровождении немецкой охраны, но ребята как-то спрыгнули, мол, в туалет по нужде. И немцы их прозевали. Сейчас думаю про это и понимаю, что им просто повезло.
В самих Селивановцах, по рассказам Валерии Новицкой, немцы пробыли почти три года. И всё это время сельчане жили в страхе. Решили как-то кабанчика заколоть – семью-то надо кормить. Поступили так: животное завели в сарай, в мешок насыпали немного муки и надели на голову кабанчика. Он запищал, мука ему залетела внутрь горла, и всё. Затем мужчины косами освежевали. Но возникла другая проблема: куда деть мясо, чтобы немцы не отобрали?
– Мама резала его на куски и замачивала в крепком солевом растворе, сверху ставили пресс – чаще всего большой камень. Хранили в земле, – предается воспоминаниям Валерия Болеславовна. – Нас, детей, специально укладывали спать, чтобы мы не видели ничего и не смогли проболтаться, а этот бочонок с мясом закапывали прямо в доме. Пола деревянного ведь не было, земля под ногами. Вот так и жили: выкапывали бочонок, доставали кусок мяса, варили и ели.
Но не только житейские истории рассказывает Валерия Болеславовна, вспоминает она и про настоящие зверства оккупантов.
– Людей тут у нас поубивали много. Помню, в соседней деревне Ятвезь был случай. Двое местных парней поспорили, и дошло у них дело до драки. Солтыс решил усмирить их и рассказал об этом случае немцам. Те, долго не думая, поехали в Ятвезь, собрали всех мужчин, что там были, порядка 15 человек. Завезли их на местное кладбище и наказали яму копать. Затем выставили их в ряд возле ямы и расстреляли. Всех одним махом, – смахивает скупую слезу бабушка.
Про солтыса из деревни Селивановцы – отдельный рассказ. По словам Валерии Болеславовны, должность его была схожа с нынешним председателем сельсовета. Для немцев он был главным пособником. Однажды днем пришел в дом к родителям Валерии и говорит ее отцу: «Болеслав, запрягай коня, повезешь брата своего в Гродно!» Тот отвечает: «Владэк! Что ты делаешь? Есть у тебя сердце или нет? Куда мне своего брата везти? Может, его расстреляют!» А он: «Ну, ты не повезешь, повезут другие, а ты отправишься прямиком на кладбище. Делать было нечего, отец запряг коня и повез родного брата с семьей в Гродно. В гетто...
– Хитрый был этот солтыс! – прищуривается бабушка. – Многих людей по его наводке вывозили в Германию или в гетто, а он проходил по их домам, забирал всё самое нужное – веревки, ведра и прочую утварь. Когда же пришли Советы, солтыс решил услужить им. Сперва даже получилось. После войны голод был страшный, и наши солдаты тоже голодали, а этот хитрюга доставал то поросенка, то теленка для них. Решил так грехи замолить свои. Но не тут-то было: начали наши уцелевшие сельчане возвращаться после войны. Собрались как-то и пошли к местным властям, рассказали, как лютовал этот солтыс, сколько зла он людям причинил. Его в миг забрали и осудили. Назад он в Селивановцы уже не вернулся...
Из старенького деревенского дома мы вместе со следователем переезжаем в город. Там в небольшой уютной квартире нас встречает Татьяна Шимоволос.
– Мы жили на хуторе близ поселка Августовек, который тогда находился между улицами Ольги Соломовой, Чайкиной и Репина, – рассказывает женщина. – Я помню, война уже шла полным ходом, когда в поле, что напротив Колбасино, начали свозить евреев. Им объясняли, мол, ничего страшного. Люди ехали с вещами, детьми. Мы в то время сидели в доме на кухне – бабушка, дедушка и я с братом. Возле нас остановилась двуколка, вышел немецкий солдат средних лет и направился в дом. Бабушка сразу в плач – значит, за нами приехали. Военный зашел, поздоровался на ломанном русском и говорит: «Вот вам иконку передала одна семья. Если они останутся в живых, за ней вернутся». Мы их очень ждали. Но иконка хранится у меня до сих пор…
Правда, в этом поле люди были недолго. Немцы по узкоколейке подогнали состав, погрузили евреев и отправили в Тростенец. Их сразу с поезда загоняли в крематории. Об этом рассказывал сам машинист, который управлял тем поездом.
– Это был дедушкин знакомый, заходил к нам часто. От него мы и узнали про Тростенец. Справедливости ради стоит сказать, наши машинисты не хотели идти в услужение к немцам. А у оккупантов не хватало ни поездов, ни обслуживающего персонала. Поэтому они поставили всех наших машинистов на учет. Их брали прямо из дома и вели на работу под конвоем, – вспоминает Татьяна Владимировна.
Когда разобрались с евреями, стали привозить военнопленных в лагерь. Всё у нас на глазах происходило. Привезли людей, заставили их строить бараки – длинные, большие. Убежать оттуда было невозможно: вокруг лагеря стояли столбы под четыре метра и все обмотано колючей проволокой. Маленькая Таня вместе с дедушкой носили пленным еду.
– Картошку мы сажали, выращивали овощи. Бабушка наварит два ведра: в одном – суп горячий, в другом – картошка. И мы несем. Там у нас своя система была: дождались немца-охранника, который был более лояльный и разрешал предавать кормежку. За это он брал плату: сало и «шнапс», как он говорил. Дедушка специально покупал самогон, доставал сало и отдавал этому немцу. Тот уходил, и к небольшой дыре в заборе подбегали военнопленные – кто с котелком, кто с другой посудиной. Они быстро освобождали ведра, и мы уходили. Не только мы, но и другие жители ближних улиц тоже старались подкармливать людей, – рассказывает Татьяна Владимировна.
Но всё равно люди в лагере умирали. В основном из-за голода. Их хоронили сначала по 25 человек в могиле, а потом штабелями по 50. Когда наша армия наступала, один из снарядов попал в ограду лагеря, и некоторые военнопленные убежали. Семь человек попали в дом к Таниным бабушке и дедушке.
– Четверо парней и три девушки. Мы две недели прятали их в сарае. Они днем сидели, а ночью выходили воздухом подышать, практически под носом у немцев, – вспоминает собеседница.
О том, как рискуют своими жизнями и внуков, дедушка с бабушкой, несомненно, знали. Но, по словам Татьяны Владимировны, они не могли поступить иначе. Нужно было помогать!
Все свидетели тех страшных событий, на удивление, досконально и полно помнят все факты. Их рассказы практически всегда логичны, несмотря на то, что многим собеседникам уже под 90 лет, а то и больше. В Гродненском районе прокуратурой допрошен 381 человек. Только на территории района немецко-фашистскими захватчиками и их пособниками было сожжено вместе с жителями 25 деревень, 6 из них так и не возродились.
– Установлены факты расстрела мирного населения, которые ранее не были известны, – отметил прокурор Гродненского района Александр Шляжко. – На территории Гродненского района функционировали 6 гетто для еврейского населения, тюрьма и 4 лагеря для военнопленных. Благодаря архивным данным и показаниям свидетелей мы смогли узнать про массовый расстрел людей вблизи деревни Путришки. В июне этого года с привлечением специального батальона место обследовано и извлечены костные останки и личные вещи расстрелянных граждан. В настоящее время проводятся соответствующие экспертные исследования.
Фото Николая Лапина, видео Юрия Дубовика
